Женя потер жирное пятно, решил, что подсохнет, и никто ничего не заметит. Но тут мама вышла из подъезда — в магазин собралась. Увидела Женю и резко так, что вообще-то ей не свойственно, сказала: «Немедленно домой!».
 Куртку мама повесила сушиться, чтобы потом отнести в химчистку, а Женю оставили дома. Не везет, так не везет. Нет, чтобы упасть в лужу по дороге в школу, тогда можно было бы уроки пропустить. Был бы смысл. А так сиди дома, смотри в окно и вспоминай ну хотя бы прошедшую неделю.
 А чего вспоминать-то? В понедельник разбил нос и набил шишку на лбу. Поспорил в школе с Витей Черепахиным, что за раз перепрыгнет четыре ступеньки. Прыгнул и пролетел, правда, не четыре, а весь пролет — все двенадцать ступенек. Но Витя сказал, что выиграл он, потому что приземляться надо было на ноги, а не на нос.
 Во вторник мама была очень сердита, потому что Женя порвал рукав новой куртки, которую ему только в воскресенье купили. Куртка красивая, с восемью карманами. Никто не хотел ее рвать. Но опять произошла небольшая ошибка в расчете: по дороге из школы полез Женя на дерево за кистью рябины, но никак не мог до нее дотянуться. Пришлось резко оттолкнуться от ствола. Он уже коснулся пальцами ягод, но схватить кисть не успел. И полетел вниз. А там сучок торчал, за него рукав и зацепился.
 В среду было еще хуже. По дороге из школы залез с Витей Черепахиным на «ракушку», чтобы с нее, как с горки, скатиться. Только Женя приготовился скатываться, как из подъезда Маша Попрыгунчикова вышла. Тогда он решил не скатываться по пологой стороне, а прыгнуть в сугроб, который рядом с ракушкой был: если разбежаться, то прямо в него можно было бы и приземлиться. Ну а где на «ракушке» разбегаться-то? Вот и не долетел Женя до сугроба чуть-чуть, а, приземляясь, зацепился брючиной за какую-то железяку. Брючина и разорвалась.
 Попрыгунчикова с Черепахиным засмеялись. А дома с мамой опять истерика. Кричала, что Женя ее мучитель, что на него не напасешься, что немыслимо каждый день покупать новые штаны, что ее уволят с работы за нервные срывы, и тогда Женя вообще останется без штанов. А когда немного успокоилась, сказала: «Пойми, наконец, ты же взрослый человек и должен не летать, а ходить по земле». А вечером папа сказал, что «если у тебя птичья фамилия, то не обязательно уподобляться глупому индюку, можно умному филину». И добавил: «У тебя плохой глазомер. Тебе надо тренироваться. Но, пожалуйста, делай это постепенно и без риска для жизни».
 А в четверг Витя Черепахин сказал, что в следующий раз перед прыжками Жене надо снимать брюки и куртку. Тогда самое ценное сохранится, а рубашка и то, на что она надета, пусть падают. Пришлось за такие слова дать Витьке тумака. Он ответил тем же. Тогда Птичкин схватил рюкзак и хотел ударить Черепахина по голове. Но не рассчитал и попал в проходившую по коридору учительницу немецкого языка Наталью Робертовну. Она схватила Женю за руку и потащила к директору Марине Моисеевне, которая сказала, что всему есть предел, что это последнее предупреждение и если нечто подобное повторится, то пусть без родителей в школу не приходит.
 Жене стало грустно. На перемене он подошел к окну, прижался лбом к холодному стеклу, смотрел на улицу и думал: «Отчего мне так не везет? У других все хорошо, все получается, а я постоянно попадаю в неприятные истории».
 В это время в класс ворвался Черепахин, увидел, что Птичкин грустит, и решил его подбодрить. Разбежался и на спину Жене прыгнул. Если бы Птичкин хотя бы на полметра от окна отошел... А так д-з-зынь — стекло вдребезги разлетелось. Опять Женю повели к директору, которая сказала: «Все, Птичкин, отправляйся домой. Завтра в школу придешь с родителями».
 Женя всю ночь не спал, думал, что делать. Утром натер рукой, что было сил, лоб и начал кашлять. Мама потрогала лоб и позвала папу. Они долго совещались, что с ним делать. В школу, ясно, идти нельзя, но и дома одного оставлять опасно, поскольку «болезнь явно не тяжелая, хватит сил встать и набедокурить». Женя сказал, что пусть не беспокоятся, он очень ослаб, сил нет встать. Пусть оставят ему бутерброды и сок. А он обещает лежать весь день и пить таблетки. Мама положила их рядом на стул и туда же поставила свою любимую зеленую лампу: «Постарайся все время спать. Ты ведь каждое утро говоришь, что не высыпаешься, вот сегодня и отоспишься. А сон — лучшее лекарство. Когда проснешься, почитай учебники, я их рядом с лампой положила. Повтори уроки, чтобы не отстать от класса».
 Как только родители ушли, Женя вскочил, хотел включить телевизор, но задел за шнур и опрокинул лампу — та упала и разбилась.
 В субботу мама весь день пролежала с сильной головной болью. И за нее все делал папа. Он и врача сыну вызвал: «Последний раз терапевта вызываю, в следующий раз приглашу психиатра». Врач пришла, послушала, посмотрела горло и сказала, что Женя практически здоров, и ему даже можно гулять, тем более на улице оттепель: «Пусть мальчик немного пройдется». Папа ответил, что поскольку «немного пройтись» мальчик не умеет, пусть сегодня в профилактических целях посидит дома, а мама добавила: «И подумает, можно ли так жить».
 И вот наступило воскресенье...
С.С. Ижевский